Автор статьи: УИЛЬЯМ У.ЛЮИС
После второй мировой войны был создан целый ряд международных и национальных
организаций — ООН, Мировой банк, международный валютный фонд, а также множество
государственных и негосударственных благотворительных организаций. Их целью
являлось облегчение участи бедных стран. Вековая мудрость указывала, что улучшение
инфраструктуры, технологии, рынков капитала, образования и здравоохранения уменьшит
вопиющие различия между богатыми и бедными странами.1 Когда прошло пятьдесят
лет и были потрачены миллионы долларов, выяснилось, что это не так.
В начале 90-х распад Советского Союза привёл к возникновению новой «здравомыслящей»
теории, выразившейся в «вашингтонском соглашении». Основными факторами были
признаны макроэкономические моменты, такие как гибкий обменный курс валюты,
низкая инфляция, платежеспособность правительства, но учитывались и элементы
микроэкономики — например, отсутствие контроля за уровнем цен, приватизация,
хорошее корпоративное законодательство и регулирование рынка. Рыночные реформы
прокатились по всему миру, затронув столь различные страны, как Аргентина, Бразилия,
индия, Мексика, Новая Зеландия, Польша и Россия. Казалось, что большинство из
них делают всё, что требуется для стремительного роста экономики.
Но результаты опять разочаровали. К концу 90-х годов темпы роста большинства
этих стран снова упали до столь низкого уровня, что глобальная картина мировой
экономики ничуть не изменилась. Сегодня более 80 процентов населения мира по-прежнему
довольствуются менее чем четвертью среднего душевого дохода в богатых странах
— почти так же, как и 50 лет тому назад.
Мало того: лишь незначительное число стран, вырвавшись из вопиющей бедности,
могут по-настоящему надеяться, что со временем присоединятся к богатым (илл.
1). Эта неудача не может не беспокоить, так как она означает, что те страны,
которые бедны сегодня, останутся бедными и через 20 лет. Экономическое развитие
— процесс медленный. Даже если бы экономика бедных стран росла необычайно высоким
темпом — на 7 процентов в год — то и тогда им потребовалось бы 50 лет, чтобы
преодолеть разрыв. При теперешних же темпах им понадобится около двух столетий,
да и то успех не гарантирован. А живучесть жестоких политических режимов и рост
терроризма в этих бедных странах являются более чем убедительным доказательством
того, что пропасть между богатыми и бедными странами представляет собой серьёзнейшую
угрозу мировой безопасности.
Традиционные решения оказались безуспешными, потому что они не нацелены на
истинные причины устойчивой бедности. вашингтонское соглашение, как и 50-летний
период развития экономики, который ему предшествовал, базируется на экономическом
анализе на уровне экономических агрегатов — но ведь это то же самое, что попытки
изучить физический мир посредством одних лишь астрономических телескопов; большинство
глубинных открытий в физике на самом деле были сделаны при изучении взаимодействий
между мельчайшими частицами. В экономике же необходимо выяснить, почему отдельные
компании ведут себя так, а не иначе — ведь именно они и являются в конечном
счёте непосредственными источниками роста и создаюи новые рабочие места. большинство
экономистов не имеют ни времени, ни возможности подробно разобраться в механизме
функционирования экономики целой страны. Поэтому они прибегают к обобщённым
статистическим данным и сложным эконометрическим расчётам, которые могут дать
в лучшем случае лишь относительно надёжные результаты.
В МакКинзи Глоубал инститьют (МГИ) мы имели великолепную возможность изучать
с 1990 года динамику и эволюцию промышленности в репрезентативной группе из
13 стран — Австралии, Бразилии, Франции, Германии, индии, Японии, Нидерландах,
Польши, России, Южной Кореи, Швеции, Великобритании и Соединённых Штатов Америки.
В каждой стране мы анализировали показатели 6 — 13 отраслей промышленности и
сравнивали их с показателями в оставшейся дюжине стран. Таким образом, наше
исследование основывается на детальном анализе отдельных бизнесов — от высокотехнологичных
автомобильных заводов до нелегальных уличных торговцев. Постижение экономики
шло от низших уровней к высшим, а не сверху вниз — мы смотрели на вид, открывающийся
с земли, а не с высоты птичьего полёта.
Это исследование привело нас к новому, совершенно неожиданному пониманию причин
устойчивого разрыва в доходах среди различных государств. Экономическое развитие
зависит от роста производительности, которая в свою очередь зависит от свободной,
не встречающей помех конкуренции. Когда политика государства, хотя бы и ненамеренно,
ограничивает конкурентную борьбу, более эффективно работающие компании не могут
прийти на смену менее эффективным. Экономический рост замедляется, и страна
остаётся бедной.
ВСЁ ДЕЛО В ПРОизВОДИТЕЛЬНОСТИ
Валовый внутренний продукт на душу населения многими рассматривается в качестве
лучшего одиночного показателя экономического благосостояния. 2 Он является просто
производительностью труда (объёмом товаров и услуг, которое может произвести
данное число работающих), умноженной на долю работающего населения. Доля работающих
различна в разных странах мира — хотя, что любопытно, разница незначительна.
А вот производительность варьирует очень сильно, чем и объясняются почти все
расхождения в валовом внутреннем прдукте на душу населения (илл. 2). Таким образом,
чтобы понять причины богатства и бедности, необходимо выяснить, какие причины
понижают или повышают производительность. Этого проще всего достичь, оценивая
показатели отдельных отраслей промышленности, так как производительность отдельной
страны является средневзвешенным значением производительности отраслей. При
таком подходе на микроуровне выявляется важный факт: производительность отдельных
отраслей также значительно меняется от страны к стране.
Такой подход приводит к пониманию двух важнейших моментов. Во-первых, чтобы
понять, почему некоторые страны погрязли в нищете, необходимо выйти за рамки
крупных макроэкономических факторов, таких как учётные ставки и дефицит бюджета,
и присмотреться также к множеству местных законов, к правилам инвестирования,
тарифам и налоговому законодательству, которые снижают производительность отраслей
и таким образом не дают стране достичь процветания. Разумеется, макроэкономическая
стабильность необходима. исследования МГИ, посвящённые Бразилии, индии и России,
показывают, что без неё компании сосредотачивают свои усилия на том, чтобы зарабатывать
деньги, играя на нестабильности — вместо того, чтобы повышать свою производительность.
Однако одной лишь экономической стабильности не достаточно, чтобы страна процветала
и развивалась: японская экономика была стабильна на протяжении десятилетий,
но тем не менее прошла через десять лет застоя.
Вторым моментом стало понимание того, что уровень доходов в стране определяется
прежде всего производительностью наиболее крупных отраслей промышленности. Высокая
производительность в скромных секторах «старой экономики» — розничной торговле,
оптовой торговле и строительстве — крайне важна, потому что именно в них работает
множество людей. Прославленные высокотехнологичные производства и финансовый
рынок обладают меньшим значением. исследование МГИ, посвящённое быстрому росту
производительности в США в 90-х годах, показало, что он был вызван всего лишь
шестью отраслями промышленности, включая розничную и оптовую торговлю, а не
прославленной «новой экономикой». 3 инвестиции в информационные технологии большой
роли не сыграли. В индии быстро развивающаяся информационная индустрия пока
что повысила жизненный уровень лишь крошечной части населения.
Различия в уровне производительности объясняют и устойчивый характер разрыва
между богатыми и бедными странами. Двадцать пять лет тому назад ожидалось, что
экономики США, Европы и Японии постепенно сблизятся, так как между ними происходил
свободный обмен технологиями, капиталом и методами ведения производства, а рабочая
сила повсюду отличалась здоровьем и образованностью.
На самом же деле значительное различие в уровне благосостояния по-прежнему
наблюдается и среди богатых стран. Например, несмотря на японскую автомобильную
промышленность и производство электронных бытовых приборов, которые вполне соответствуют
мировым стандартам, среднедушевой доход в стране4 примерно на 30 % ниже, чем
в США. Япония пошла по иному пути, нежели Соединённые Штаты и Европа (илл. 3):
на протяжении последних 30 лет экономический рост обеспечивался скорее массовым
увеличением рабочего времени и объёмов основных фондов, нежели ростом производительности
труда работающих. По такому же примерно пути пошла и Южная Корея. Но длина рабочего
дня не может увеличиваться беспредельно, а массированные капиталовложения, не
дающие экономической отдачи, приводят к снижению роста. С 1990 года реальный
доход на душу населения в Японии почти не вырос. Южнокорейская экономика тоже
начинает выдыхаться.
ОШИБОЧНЫЕ ВЗГЛЯДЫ
Многие экономисты до сих пор объясняют различия в производительности в разных
странах различиями между рынками рабочей силы и капитала. Поэтому они полагают,
что крупные инвестиции в образование и здравоохранение в сочетании со щедрыми
займами на развитие и грантами должны обеспечивать экономический рост. Однако
исследованиями МГИ установлено, что этими факторами невозможно объяснить большинство
различий в экономических показателях.
Возьмём образование. В начале 90-х годов казалось, что Германия и Япония обгоняют
США по экономическим показателям. Одной из основных причин этого считался низкий
образовательный уровень рабочей силы в США. С тех пор японские автомобилестроители
построили в Соединённых Штатах заводы, производительность которых достигает
95 % заводов этих компаний у себя на родине. Ясно, что каковы бы ни были недостатки
образовательной системы Соединённых Штатов, обучение непосредственно на производстве
их компенсирует.
Это верно и в отношении бедных стран. Некоторые частные банки в Бразилии, обслуживающие
мелких клиентов, работают с мировым уровнем эффективности. POSCO в Южной Корее
(бывшая компания Pohang Iron & Steel), возможно, отличается наивысшим уровнем
производительности среди всех производителей стали в мире. Carrefour функционирует
с одинаковой производительностью как в Европе, так и на рынках развивающихся
стран. Плохое образование этим компаниям не мешает. Раз безграмотные мексиканские
иммигранты способны достичь мирового уровня производительности на стройках жилых
домов в Хьюстоне, то и безграмотные бразильские рабочие в Сан-Пауло на это способны.
МГИ установил также, что недостаток капитала для инвестиций не является серьёзным
ограничителем роста экономики в бедных странах. Если бы местные компании организовывались
и вели свой бизнес таким же образом, как и лучшие компании мира, они инициировали
бы стремительный экономический рост. Примерно 20 % населения индии работает
в компаниях, сходных по структуре с компаниями развитых стран, но средняя производительность
труда в них составляет всего 15 % от показателей аналогичных американских компаний.
МГИ рассчитал, что эти компании безо всяких дополнительных инвестиций могли
бы довести производительность до уровня примерно 40 % от среднего американского
значения5 — им было бы достаточно просто по-другому организовать ведение дела.
В 1983 году высокопроизводительная японская автомобилестроительная компания
Suzuki Motor вложила средства в создание совместного предприятия по производству
автомобилей в индии. Suzuki, сохранившая за собой оперативный контроль за производством,
построила такие же заводы, как в Японии, организовала их работу так же, как
она организована в Японии, и обучила работников работать так же, как работают
в Японии. В результате производительность этих заводов достигает 55 % от среднего
показателя в автомобилестроительной промышленности Соединённых Штатов.
Таким образом, бедным странам не стоит ждать, пока они создадут лучшую систему
образования, охватывющую большую долю населения, и воспитают новое поколение
работников. Не стоит им и возлагать надежды на дальнейшую помощь в развитии
со стороны богатых стран. Если бы местные компании следовали проверенным принципам
организации производства и менеджмента рабочей силы, экономика бедных стран
росла бы гораздо быстрее, чем многие думают. Собственные граждане, желающие
выгодно вложить свои сбережения, и иностранные инвесторы, ищущие возможность
получать высокую прибыль, обеспечили бы такие страны более чем достаточными
капиталами для инвестирования.
ГЛАВНОЕ — КОНКУРЕНЦИЯ
Если различия в рынках рабочей силы и капитала не имеют значения, то что же
имеет значение? исследуя каждую из 13 стран, МГИ обнаружил, что главный фактор
— природа конкуренции на рынках продукции.
Конкуренция является механизмом, помогающим более производительным и эффективным
компаниям расширяться и отбирать долю рынка у менее производительных, которые
либо разоряются, либо повышают свою эффективность. В любом случае процесс идёт
на пользу потребителям, так как компании предлагают лучшую продукцию по более
низким ценам, а это в свою очередь может вызвать новый всплеск спроса.
Однако государственная политика иногда препятствует конкуренции и не даёт распространяться
новшествам. Это может проявляться в недопущении потенциальных конкурентов (например,
начинающих или иностранных компаний) или в поощрении какого-либо одного вида
компаний (например, мелких розничных магазинов, в которых занята одна семья).
Часто политические решения (например, местные законы) имеют неожиданные последствия
для бизнеса. Когда это случается, конкуренция ослабевает, и неэффективные компании
не ощущают необходимости измениться. Рост производительности замедляется, и
страна остаётся бедной.
В вашингтонском соглашении 90-х годов совершенно недооценивалось значение конкуренции,
в которой всем предоставляются равные условия. МГИ постоянно обнаруживал отрасли
промышленности, в которых новаторам с более высоким уровнем производительности
не давали ходу, а менее производительные компании поощрялись. Почти во всей
Европе, к примеру, местные законы не позволяют крупным компаниям розничной торговли
расширяться желаемыми темпами и вытеснять мелкие розничные компании, которые
работают менее эффективно. Так как розничная торговля является одним из крупнейших
секторов в большинстве стран, она оказывает значительное влияние на уровень
жизни населения. А вот, например, Tesco, крупнейшая компания Великобритании,
торгующая в розницу продуктами питания, не получила разрешения на постройку
современного супермаркета на участке, занятом ветхим больничным зданием с выбитыми
стёклами недалеко от центра Лондона, потому что оно было возведено более ста
лет тому назад. Подобные неудачи приводят к снижению производительности британской
экономики и высоким потребительским ценам на продукты питания.
В Японии сочетание местных законов, налоговой политики и правительственных
субсидий привело к процветанию мелких, самых непроизводительных предприятий
розничной торговли. В них сегодня занято чуть более половины работающих в данном
секторе, а в Соединённых Штатах — менее 20 %. В одном магазинчике в центре
Токио я видел шляпу, которую никак не удавалось продать — а она пылилась на
полке уже 15 лет! Каждый раз, когда я оказываюсь в Токио, я проверяю, на месте
ли шляпа. Шляпа на месте. Владельцы могут продолжать дело, даже если шляпа не
продана, поскольку получают займы на льготных условиях. Их магазин занимает
участок в таком месте, где цены на землю — самые высокие в мире; поэтому владельцы
знают, что их основных фондов хватит, чтобы расплатиться.
Даже в Соединённых Штатах встречаются политические решения, ограничивающие
конкуренцию. Тарифы на ввоз стали, принятые в 2002 году, защищали американских
производителей от иностранных конкурентов, у которых цены были ниже; эти тарифы
Международная Торговая Организация позже объявила незаконными, и они были отменены.
Недавнее увеличение субсидирования сельского хозяйства в США преследует такие
же цели.
Но бедные страны приняли меры, которые в гораздо более сильной степени искажают
рыночную ситуацию. После распада Советского Союза в России началась целая лавина
деловой активности. Предполагалось, что более производительные компании вытеснят
непроизводительные советские предприятия, и Россия быстро разбогатеет. Но МГИ
обнаружил, что новые русские компании по производительности не отличаются от
своих советских предшественников. Почему? Потому что более производительные
компании или не смогли выйти на рынок, или даже не стали пытаться это сделать.
Например, Carrefour — возможно, лучшая в мире розничная компания — решила,
что не сможет получать прибыль в России. Как практически все международные компании,
Carrefour платит налоги. А конкуренты, с которыми ей пришлось бы столкнуться
в России — уличные рынки — налогов не платят и, следовательно, обладают решающим
налоговым преимуществом. Перед обвалом рубля в 1998 году эти рынки торговали
также контрабандным и поддельным товаром по очень низким ценам, которые для
Carrefour были бы недостижимы.
Сходная ситуация сложилась и в Бразилии. Примерно 50 % работающих не зарегистрированы
официально. Хотя большинство из них — бедные люди, которым не пришлось бы платить
высокие налоги, общая сумма неполучаемого налога весьма значительна из-за большого
числа неплательщиков. В результате Бразилии приходится взимать с корпораций
вдвое более высокие налоги на прибыль, наём, добавленную стоимость и продажи,
нежели те, которые обеспечивают в США финансирование правительства.6 Если учитывать
налоги, получается, что затраты более производительных компаний — такие же,
как у менее производительных незарегистрированных компаний, которые не платят
налогов. Современным производительным предприятиям не удаётся отнять долю рынка
у непроизводительных конкурентов, и естественного развития экономики не происходит.
А вот в индии правительство напрямую ограничило конкуренцию, установив, что
несколько сотен наименований потребительской продукции могут производиться только
небольшими предприятиями. В результате потребители-индусы платят неоправданно
высокие цены, а индия, в отличие от Китая, так и не стала мировым центром дешёвой
продукции (на самом деле Китай экспортирует товары в индию). Вдобавок в жилищном
строительстве конкуренция между проектировщиками и строительными фирмами происходит
не в области стоимости, а в области приобретения малочисленных участков земли,
на которые имеются несомненные права собственности. Более 90 % земельных владений
в индии — спорные, и никто не хочет инвестировать в землю, на которую может
претендовать кто-то ещё.
Если бедные страны откажутся от политики, ограничивающей конкуренцию, они смогут
достичь быстрого экономического роста. Например, правительство индии в начале
90-х годов отказалось от многих ограничений, препятствовавших инвестициям в
автомобилестроительную промышленность страны. В результате цены упали, спрос
на автомобили резко вырос, а производство почти что учетверилось (илл. 4).
ЧТО ПРЕПЯТСТВУЕТ РОСТУ
Основным препятствием для экономического роста в бедных странах являются многочисленные
политические меры, мешающие конкуренции. Почему же они так распространены?
Одна из причин — в том, что людям нравятся социальные цели, на достижение
которых нацелены высокие минимальные зарплаты, субсидирование малого бизнеса
и другие меры, регулирующие предпринимательство. Они, возможно, не осознают
нежелательных последствий такой политики, которые создают серьёзные препятствия
для роста. Вместо того, чтобы решать социальные задачи посредством ограничения
конкуренции, правительства должны допустить честную конкуренцию и повысить таким
образом свой доход, который затем может перераспределяться при помощи налогов
и государственных пособий для людей, находящихся за чертой бедности.
Гораздо хуже, что правительства проводят скверную политику из-за того, что
она выгодна определённым лицам. В богатых странах частным интересам обычно не
дают столько воли, чтобы они могли сильно вредить общему благу. В большинстве
бедных стран такие ограничения отсутствуют. Например, чиновники московского
правительства заключают контракты на строительство жилья со своими приятелями
по совместной работе в советских строительных предприятиях. В качестве политического
поощрения небольших компаний, которым не под силу оплачивать свои текущие расходы,
местные чиновники в России препятствуют энергетическим компаниям, когда те хотят
отключить электричество за неуплату. Отечественные розничные торговцы в индии
полностью защищены от прямых иностранных инвестиций международных компаний розничной
торговли.
Сегодня в бедных странах любая отечественная компания является потенциальным
привилегированным субъектом, который от конкуренции может только пострадать.
Работники таких непроизводительных компаний часто ошибочно считают, что и они
тоже пострадают от конкуренции. Разумеется, перспектива поиска новой работы
в экономической ситуации, когда зарплата чаще всего едва обеспечивает выживание,
не может не устрашать. Но чтобы построить здоровую экономику, бедные страны
не должны препятствовать банкротству неудачливых владельцев и менеджеров, чтобы
их место могли занять более эффективно действующие люди. В оздоровлённой таким
образом экономике работники обнаружат для себя более привлекательный рынок вакансий.
ДУМАТЬ О ПОТРЕБИТЕЛЕ
Несомненно, уничтожение препятствий на пути экономического роста — дело непростое.
Некоторым компаниям нужно дать уйти из бизнеса, вынудив таким образом их работников
искать себе новые рабочие места. Промышленность должна стать открытой для международной
конкуренции, а применение налогового законодательства и остальных правил должно
стать жёстче. А правительства должны ограничивать интересы отдельных лиц.
Каким образом правительства могут развить политическую волю для этих мер? Ответ
заключается в заботе о потребителе, а не о производителе. Многие люди полагают,
что производство само по себе создаёт экономический потенциал — эта мысль иногда
заставляет правительства поощрять компании независимо от их эффективности. Но
такой подход ошибочен. Его сторонники не осознают связи, существующей между
производством и потреблением. Продукция имеет ценность лишь в том случае, если
она нужна потребителю. Иначе производство само по себе не способствует росту
уровня жизни.
большинство бедных стран далеки от мышления, ориентированного на потребление.
их правительства и политики, как в бывшем Советском Союзе, сосредоточены на
объёме производства. мышление, ориентированное на потребление, подразумевает
признание определённых прав отдельного человека, включая право покупать то,
что он хочет, у любого продавца, готового продать желаемый товар. Потребители
хотят поддерживать компании, предлагающие продукцию или услуги лучшего качества
по более низким ценам. именно эти компании и выживают в честной конкурентной
борьбе. Таким образом, когда конкуренции не препятствуют, это служит интересам
потребителя.
Если люди, делающие политику в бедных странах (а также эксперты, с которыми
они советуются) осознают эту забытую истину, эти страны добьются быстрого экономического
роста. И только тогда общая картина мировой экономики начнёт меняться к лучшему.
The McKinsey Quarterly, 2004 номер 2
Эта статья представляет собой адаптированный вариант The Power of Productivity:
Wealth, Poverty, and the Threat to Global Stability, by William W. Lewis. Посетите
сайт McKinsey & Company чтобы узнать об этой книге и её авторе.
